Эпиграф
«Луна, успокой меня.
Мне нужен твой свет».

Напиток забвения и смерти ожег горло, огненной лавой протек по пищеводу, желудку, проник сквозь невидимые поры плоти в мельчайшие капилляры, достиг кончиков пальцев, ногтей, волос, вытек через ресницы во тьму.
Тьма под повязкой была густая и темно-серая. Почти наживо ощущалась низкая замшелая притолока, а затем – узкие стены тоннеля с торчащими ребрами камней, по которым медленно стекали прозрачные капли росы. Тоннель извивался внезапными поворотами, обманывал и путал, и уже неясно было, откуда ты вышел, долго ли кружил, и не пропасть ли под ногами вместо надежного бетона. Потом удивительная метаморфоза стала происходить, словно где-то в глубине сознания. Влажные стены потускнели, посветлели и виделись уже словно боковым зрением. Затем медленно поплыли в стороны и растворились на четырех сторонах мира.
Пространство закружилось золотым вихрем из-под ног и начало расширяться, превращаясь в круговорот из золотых и черных песчинок. Порыв ветра швырнул в лицо горсть песка. Границы вихря терялись за горизонтом. Над головой клубилось бесструктурное темное ничто, затем оно изменилось, углубилось, и в глянцевой темно-фиолетовой бесконечности заискрились мириады звезд. Огромный серебряный диск луны царил надо всем. Вращение вихря замедлилось, поверхность приобрела твердость, рельефность, многочисленные острые скалы вздыбились, отбрасывая чернильные тени в лунном свете. Там, в темных расщелинах, затаились бесчисленные людские пороки, страсти и прегрешения. Ненависть врастала черными корнями, высушивая и кроша плодородную почву. Злоба кровавым огнем отсвечивала далеко на востоке. Равнодушие и уныние обволакивало ватным туманом. Мертвенным гнилушным светом то там, то здесь мерцала в нем нечистая совесть. Из бездонных колодцев тянулись зловонными склизкими щупальцами предательство и ложь, извивались, пытаясь впиться своими присосками в самое сердце, чтобы высосать последние силы. Подлость и коварство кривились в фальшивой ухмылке.
Со всех сторон ползли, крались, хромали омерзительные химеры, и, казалось, нет от них спасения. Еще мгновенье – и пожрут, раздавят, расплющат неземной тяжестью. А там, за левым плечом, безносая манит костлявым пальцем, указывая легкий путь и обманное избавление.
Лишь серебряный диск луны в зените хранил последнюю чистоту, служил спасительным якорем для растерянного взора. Тяжелые грозовые тучи заволокли небо, но не смогли скрыть его, словно прозрачны были для его колдовского сияния. Огненные молнии били и били в иссушенную землю, а гром оглушал. Казалось, все небо охвачено огнем и вот-вот хлынут кипящие струи. И струи хлынули. Но в своем долгом пути до земли они переплелись с искрящимся лунным светом, изменились и преобразились. И обрели силу, что сметает на своем пути злобу и ненависть, предательство и ложь. Понеслась смертоносная сила, бурля, клубясь ревущими водоворотами, вымывая из самых потаенных расщелин грязь и боль, яд и сомнения. Засверкали скалы полированым черным гранитом, красным мрамором и белым хрусталем.
И, подставив дрожащие ладони под небесные струи, вдруг ощущаешь, что вода холодна. Лунным светом напитанная, искриться она в ладонях, как в чаше. И все есть в этом напитке – и горечь полыни, и сладость меда, и аромат папоротника, и кислота разочарований, и соль ушедших дней. Наша память, начертанная волшебной кистью Мнемозины на ткани Мироздания. След моей души и доказательство ее реальности. Чистая Любовь, бесконечная Красота и могучая Сила. Мудрость и высший Покой.
Порыв ветра сорвал последние капли и унес вдаль. Туда, где огненные молнии продолжали свою очищающую работу.
Безмолвно посылает луна свои чудесные лучи. Хочется вечно стоять, закутавшись в это сияние, как в серебряное покрывало.

«Луна, успокой меня. Мне нужен твой свет».

Сестра Наталия